Сегодня мы поговорим о людях, которые были не православного вероисповедания, но в судьбе нашего города отметились.
Вообще, для Ярославля знакомство с иным церковным обрядом началось довольно давно. Я не беру в расчет монголо-татар, которые с 1238 года присутствовали в жизни нашей страны. Мы сегодня поговорим о католиках, лютеранах и протестантах, посещавших наш город и оставивших довольно заметный след в его истории.
Я решила начать с 16 века, когда уже начинает яснее и яснее формироваться тот феноменальный фантастический торговый успех, сделавший следующий, 17 век веком Золотым, веком ярославского Возрождения, веком Ренессанса, если хотите.
В торговой жизни Ярославля появляются англичане, путешественники, оставляющие свои заметки и о Московии, и о Ярославле. И мы можем представить себе, как выглядела наша страна с другого ракурса, какой ее ощущал приезжий человек, воспитанный в совершенно иных традициях.
Таковым был Ричард Ченслер, открывший путь в далекую Московию.
Напомню, что в 1552 году в Англии было основано Общество купцов авантюристов, ставившее перед собой задачу открыть новый путь в далекую, манящую Индию. Дело в том, что Испания, господствовавшая в тот период на море, категорически лишала англичан права торговли с Индией. И эти бесценные пряности, ткани, серебро, шелк оставались вне зоны торговых интересов Англии. Все попытки влезть в торговые операции испанцами безжалостно пресекались, они подвергались преследованиям и упрекам в контрабанде, и только пираты имели неразрешенный доступ к индийским россыпям. Поэтому англичане предпринимают попытку найти альтернативный путь в Индию, и появляется Общество Купцов – авантюристов, первое в мире акционерное общество, поскольку эта экспедиция снаряжалась на деньги, собранные вскладчину.
В мае 1553 г. из Англии отплыло три корабля под начальством Хью Уиллоуби, чтобы найти новые земли для торговли и наладить с их народами торговые отношения. Но до России доплыл только один — «Эдуард Бонавентура» («Эдуард Благое дело») под командованием Ричарда Ченслера. Два других несчастных корабля были отнесены в Белое море. Как сообщает Двинская летопись, год спустя их, затертые льдами, нашли местные карелы: «Стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы и товаров на них много».
Потеряв их и еще надеясь, что товарищи вскоре найдутся, Ченслер и его команда в 27 человек продолжили путешествие. В августе 1553 г. они высадились на русской земле у устья Северной Двины и вскоре были приглашены царем Иваном Васильевичем в Москву. В столице Ченслер и несколько его спутников пробыли 8 месяцев. Об этом городе и его народе у англичан осталось немало впечатлений.
Согласно Двинской летописи, Иван Грозный «королевенного посла Рыцарта и гостей [прим.: то есть купцов] английской земли пожаловал, в свое государство российской с торгом из-за меря на кораблех им велел ходить безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно». Так были завязаны торговые отношения с Англией. В Лондоне прибывшего Ченслера приняли с почестями, так как перед англичанами открылись прекрасные торговые перспективы. В 1555 г. была открыта Московская компания, которая уже вскоре активно начала торговать с Россией — привозили сукна, оружие, серу и селитру, необходимые для изготовления пороха, свинец и другие металлы, покупали у русских лен, сало, воск, ценные меха и канаты, ценные для английского кораблестроения. И русские и англичане начали все лучше узнавать друг друга.
Вот что Ченслер пишет о Ярославле:
От Вологды до Ярославля 200 миль; последний — очень большой город. Здесь находятся; кожи, сало, хлеб в очень большом количестве, есть и воск, но его не так много, как в других местах. От Ярославля до Москвы 200 миль. Между ними область усеяна деревушками, замечательно переполненными народом. Земля эта изобилует хлебом, который обитатели возят в громадном количестве в Москву. Утром можно встретить 700 и 800 саней, везущих хлеб, а некоторые рыбу.
Наверное, это был один из первых представителей ранее неведомых для наших горожан «иного толка», то есть представитель другой религиозной конфессии.
Ему некоторые вещи в русской религиозности показались странными. Кстати, религиозность – это единственная тема, где проскользнули нотки негативного отношения к увиденному.
В глаза англичанину сразу же бросается крайнее суеверие, с которым русский народ относится к религии. Так, автор замечает, что русские не имеют в церквах изваянных изображений, все только нарисованные, чтобы не нарушать заповедь, «но с их образами они обращаются точно с идолами». Кроме того, здесь раскрывается и некая предубежденность русских к иностранцам: они не признают образов, нарисованных за границей, считают европейцев лишь наполовину христианами, а сами и не допускают между собой иного языка, кроме русского, чужие языки не учат.
Также Ченслер отмечает то удивительное противоречие в поведении русских, когда речь заходит об исполнении религиозных действий. Так, русские с изумительным старанием держат все посты, не нарушая их, но в другое время нет нигде большего разврата и пьянства. В церкви никто не слушает священников, народ болтает, пока они читают, но когда служба завершается, все начинают неистово кланяться и повторять «Господи, помилуй».
Вот такой вот маленький кусочек иного взгляда на мир. Скажем так: Мир глазами английского путешественника. Причем, поскольку в это время в Британии царила англиканская церковь, то, видимо, и Ченслер был ее представителем.
Продолжение следует.